Лифт. Рассказ.
Рассказ опубликован в 55-ом июньском номере журнала "Современная литература мира" (ех-РуЛит).
Аннотация:
Студент филологического факультета Андрей - бабник и лицемер. Он давно уже утратил какие-либо мечты и цели в жизни в погоне за статусом "мачо". Его интересует лишь секс. А в промежутках между партнёршами, он гниёт перед телевизором с бутылкой пива в руке. Скука прерывается со звонком некой Насти, бывшей любовницы Андрея, которую он и вспомнить-то не может. Девушка ему практически прямо предлагает ещё раз заняться "сексом без обязательств", что, разумеется, заинтересовывает Андрея. Он приезжает к ней и застревает в лифте, где вспоминает бывших половых партнёрш, извращения, детские страхи. Телефон вырубился, до диспетчерской не дозвониться, на крики никто не отвечает, свет в лифте гаснет... Андрей медленно сходит с ума. Герой-любовник превращается в маленького испуганного ребёнка, чьё эго не помогает найти выход из сложившейся ситуации. Через некоторое время Андрей начинает слышать странные звуки, а затем голос Насти. Что сделает девушка, чьё сердце уже разбито самовлюблённым парнем? Что сделает парень, задыхающийся от страха и ненависти?
Настоящая ответственность бывает только личной. Человек краснеет один.
(с) Фазиль Искандер.
Посвящается Артуру Поликарпову.
Арти, ты огорчаешь меня тем, что мы столько раз тусили пьяными часов до четырёх утра, но ты до сих пор не прочитал ничего из Хантера Томпсона и Чарльза Буковски. Но всё-таки дам тебе обещание, что больше не буду выливать на тебя вино и когда-нибудь пройду «Mass Effect».
Н.А. Орёл. 2.03.2012.
***
Сначала я медленно раздел её, целуя в шею, гладя пальцами по спине и шепча ей на ухо самые разные непристойности. Её, как и многих до неё, заводили не сами слова, а моё горячее дыхание, ласкающее кожу, вызывающее приятные мурашки по всему телу. Разумеется, я этим пользовался, ведь добиться того, что я задумал, было гораздо легче, когда жертва буквально таяла в руках.
Сняв одежду, я прижался к ней всем телом и поцеловал в губы. Она обняла меня и впилась ногтями в спину, а потом закинула ноги на мой зад. Я целовал её шею, массируя руками верхние позвонки, ласкал языком отвердевшие соски и гладил руками бёдра, покрывал влажными поцелуями её ноги и гладил грудь.
Она извивалась на кровати, хватала в порыве страсти руками простыни, закусывала губы и тихонько постанывала, пытаясь усмирить тяжёлое дыхание. Её тело покрывалось мурашками, и это заводило меня ещё сильнее.
Судя по тем звукам, которые издавала девушка, я всё делал правильно, и это воодушевляло. Мне было недостаточно банальной физической власти над ней. Это уже страшно наскучило. Теперь меня удовлетворяла лишь полная власть над жертвой. Некое доминирование, но не слишком извращённое. Овладев её телом, заставив почувствовать себя Богиней, я завладел её душой и сознанием, превратил её в свою рабыню.
Закончив с первым этапом ласк, я перевернул её на живот и приступил к массажу. Я периодически целовал её гладкую спину, сокращающиеся от удовольствия ягодицы, бёдра, а потом тихонько дул на увлажнённые места. Девушке очень нравилось.
Она закрыла глаза и умиротворённо улыбалась, словно душа её покинула тело и поднялась на небеса, где её ласкали бесконечные потоки ласкового ветра и нежные пористые облака.
Когда она уже гладила пальцами влажные складки между ног, я перевернул её на спину, поцеловал в губы, а потом опустился к её лону, приступая к ласкам языком. Сначала медленно и мягко, позволяя девушке насладиться нежностью. Потом быстро и сильно, проникая языком внутрь, чтобы она начала мечтать об оргазме. А потом резко прекратить ласки, дразня её… проникнуть внутрь пальцами, а потом начать всё сначала…
Когда девушка, как змея стала извиваться больше обычного на помятом ложе, когда её тело задрожало, я понял, что она испытала такой оргазм, который до этого мог ей только присниться в самом восхитительном эротическом сне. Этого-то я и хотел.
Я лёг рядом с ней.
Несколько минут она лежала с закрытыми глазами, тяжело дыша, облизывая сухие губы и иногда нервно посмеиваясь.
Глядя на неё, я улыбался. В такие моменты я понимал, что моя жертва никогда подобного не испытывала, что она впервые занялась таким сексом, что теперь она по-новому будет смотреть на занятие любовью. Я понимал, что теперь она чуть ли не боготворит меня. Раньше для неё секс был – лишь похотливым и грязным совокуплением ради мимолётного и слабого оргазма.
Эти властные горделивые сучки превращались в моих руках в беззащитных котят с милыми глазками. Меня это возбуждало. Мне это нравилось даже больше, чем оргазм, ради которого всё это происходило, как сначала, видимо, считала девушка.
Когда она немного пришла в себя, то села на меня сверху и начала покрывать моё тело горячими и страстными поцелуями, достигнув паха.
Она остановилась и лукаво улыбнулась, а потом взяла в рот мой стоящий, как штык, член и начала его ласкать губами, языком, руками… Не могу сказать, что мне это не приносило удовольствия. Разумеется, мне это нравилось. Я любил, когда девушки делали минет, потому что каждая из них делала это по-разному. Но всё равно через несколько минут я остановил её, снова положил на спину и вошёл внутрь… вошёл мягко, но глубоко…
Девушка простонала.
Это ласкало слух, как превосходная классическая мелодия, после ночи в каком-нибудь сраном клубе, где играла одна лишь безвкусная электроника и попса.
Начал я медленно, но постепенно набирал скорость, проникая всё глубже и глубже, двигаясь в унисон биению сердца. Девушка запрокинула голову и схватилась руками за мой зад.
Я позволил вырваться звериной страсти. Я был безжалостен и в какой-то степени груб, но она этого и хотела. Она хотела почувствовать себя слабой. Она хотела зависеть от наслаждения, которое доставлял ей я.
Нас обоих поглотило безумие.
Безумие, которое делает обычный секс невероятным чудом, каким-то магическим явлением.
Мы меняли позы, катались по кровати. Я непрерывно овладевал ею, а она кричала, мечтая о том, чтобы это никогда не прекратилось, чтобы я пребывал в ней вечно, заставляя беспрерывно кончать. Но после нескольких оргазмов она впала в такую эйфорию, что больше уже не могла получать удовольствие. Люди и от него устают. Девушка была похожа на хлебный мякиш, поэтому я закончил. Она довела меня ртом и откинулась на кровати.
Потом мы лежали в обнимку и молчали. Я улыбался, а она гладила мою грудь. Её молчание слишком громко и красноречиво говорило о том, что она в восторге, а мне лишь и требовалась эта молчаливая похвала. В конце концов, всё это – ради неё. Всегда всё – ради них.
В этом плане женщины – страшные существа, скажу я вам…
Самое забавное, что я даже не помнил её имени. Так всегда.
С утра она с какой-то любовью смотрела на меня, как и остальные девушки до неё. Она улыбалась, щеголяя в моей рубашке, приготовила вкусный завтрак, обнимала и целовала меня, а я делал вид, что мне это всё нравится и ходил за ней в одних трусах, почёсывая взлохмаченные волосы на голове… На самом деле мне было плевать.
Так было всегда.
Я уже привык. Но, как ни странно, это ещё не надоело.
Каждый раз я девушкам подыгрывал, спроваживал их из квартиры и забывал.
Они несколько раз звонили – я не отвечал. Несколько раз приходили – я не открывал дверь.
Боже, как же после всего этого они меня ненавидели! Но это, в принципе, справедливо. Я их соблазнял, наполнял любовью и страстью, дарил им невероятное наслаждение, заставлял влюбляться в меня, а потом бросал. Выкидывал на помойку, как наскучившие игрушки… Да, я вёл себя, как маленький ребёнок, но мне это нравилось.
Так было и в этот раз.
Я съел приготовленный ею завтрак, поцеловал на прощание и спровадил. Спровадил вежливо. Она даже и не поняла, что я её практически выгнал.
А потом я занялся своими обыденными делами.
***
В институте как всегда было скучно. На парах хотелось спать, жарило светящее в окно солнце, и было лень записывать нудные лекции. Так изо дня в день. Меняются лишь лица скучных преподавателей, нацепившие на себя броню консерватизма, о которую разбивалось всё.
Скрашивали столь угнетающую обстановку лишь длинные коридоры, на переменах наполненные привлекательными девушками. На филфаке учились в основном только они. Наверное, лишь по этой причине я здесь ещё не чокнулся основательно.
Но сейчас не помогали даже красотки в коротких юбках и топиках с большими вырезами, потому что днём ранее у меня был потрясный секс. Подобных ощущений пока не хотелось. От всего нужно отдыхать.
Самое отвратительное, что я не знал, чем мне заняться. Сидеть на парах я не мог, но и дома делать было нечего: комната, компьютер, интернет, «Вконтакте», а дальше ничего… Никаких занятий, никаких эмоций.
Лишь раздражающее «не знание, чем заняться».
Оглядываясь назад, я понимаю, что раньше у меня вроде как были мечты, конкретно поставленные цели, но я всегда хотел превратиться в некого героя-любовника, способного удовлетворять женщину так, что после она не смогла бы меня забыть.
Я научился грамотно пустословить, научился ласкать женщину там, где надо, научился трахаться и стал этим самым героем-любовником, но позабыл о мечтах и целях…
Чёрт… Даже жаловаться на жизнь уже надоело.
Всё надоело.
Каждый день я просыпаюсь, справляю малую нужду, завтракаю, умываюсь, иду в институт, прихожу домой, сижу за компьютером, ужинаю, иду спать. При всём при этом я могу несколько раз пёрнуть, почесаться и посмеяться без какой-либо на то причины.
Тихое безумие.
А разнообразие лишь в том, что иногда я привожу к себе девушку, делаю её Богиней, а потом выгоняю к чертям собачьим.
Странный какой-то альтруизм.
Несколько раз я пытался завести хобби, но ничего из этого не выходило. Я брался за дело, но никогда не доводил его до конца. И дело было даже не в том, что я не мог, я просто не хотел. Возникало такое чувство, будто я только на то и способен, чтобы трахаться, трахаться и трахаться…
Ещё…
… ещё…
… и ещё…
Трахаться…
… трахаться…
… и трахаться…
Иногда мне казалось, что секс превратился в работу, за которую мне никто и копейки не платит. Такое чувство, словно я богатенький филантроп, жертвующий свои средства на благотворительность.
Пожертвуй свою эрекцию на несчастных дам!
Херня какая-то.
Это бесит, но опять же…
Я не знаю, что делать.
Я не знаю, что делать.
Я не знаю, что, твою мать, делать!
«Долбаный кошмар!» – кричу я про себя, показывая тем временем кондуктору в троллейбусе студенческий с проездным.
Чёрт, я даже не заметил, как ушёл из института. Разве это не говорит о том, что я окончательно рехнулся? Самое интересное, что такие выпады из памяти меня больше не пугают.
Это норма.
Стандарт.
Зарегистрированная грань, за которую нельзя переступать.
Приехав домой, я сходил, помыл руки с мылом, разогрел в микроволновке вчерашние макароны и жаренные в соевом соусе куриные крылышки, поел, помыл посуду, разделся, накинул шорты и уселся за компьютер.
Всё именно в таком порядке.
Механическими, запрограммированными движениями.
Я послушал несколько песен группы «Sumatra», но никакого удовольствия не получил. Нет, группа хорошая, но, кажется, я просто утратил способность получать это самое удовольствие. Потом я проверил электронную почту, просмотрел новости «Вконтакте», в очередной раз убеждаясь, что люди окончательно ополоумели, а потом вышел из-за стола и лёг на кровать, думая о том, что было бы неплохо промотать время до завтрашнего утра, когда нужно будет идти в институт и делать вид, что жизнь прекрасна, а окружающие люди не могут не радовать. Хоть какое-то занятие.
День закончен, ещё толком и не начавшись.
Вскоре, наверное, грани между началом и концом сотрутся вовсе, жизнь больше не будет делиться на дни, а превратится в сплошную чёрную прямую линию.
Почему-то вспомнилась одна из тех девушек, что однажды согревала мою постель. Она не была похожа на тех штампованных девиц с обложек глянцевых журналов, но по-своему привлекала. С первого взгляда она могла показаться непорочной тихоней, которая дома вышивает крестиком и смотрит по телевизору сериалы, но это было огромным заблуждением… Трахалась она, как безумная. Её не устраивал простой секс: ей требовалось мужское доминирование, связывание, затыкание рта кляпом, шлепанье по заднице, лёгкое удушение… Она обожала, когда её имели по жёсткому, как животное, когда ей засовывали по самые гланды, что она чуть ли не задыхалась… Проще говоря, целый набор извращений.
На первый взгляд это всё не очень-то привлекательно, но после ночи с ней, я чувствовал себя легко. Радость и умиротворение струились по жилам. Насытившись грехами, спустив их вместе со спермой в унитаз, я становился чище… Не стреляйте в меня, но, наверное, верующие люди, покаявшиеся в церкви в грехах, ощущают нечто подобное, как мне кажется.
Просто предположение.
Эта девушка заставила меня кое-что понять. Это важно.
Извращения, воплощённые в похоти, лечат. Агрессия и злоба, выходящие из души вместе с телесным потом и оргазмом, лечат. Если держать всё это в себе, то можно легко стать социопатом.
От этих мыслей я начал возбуждаться, но когда вспомнил, что моя реальность заключается в бессмысленном «лежании на кровати», с эрекцией пришлось попрощаться. А я ненавидел прощаться с эрекцией, поэтому настроение упало ещё сильнее.
В холодильнике стояло несколько бутылок пива и лежал кусок копчённого сыра. Я поднялся с кровати, зашёл на кухню, включил телевизор, достал пиво с сыром, открыл бутылку и как следует врезал.
Пиво было вкусным, хоть и дешёвым. Раньше я пил дорогущее, но жалкое подобие пива, вроде «Miller», «Reds», а потом перешёл на «Мою Калугу», «Колос» и «Свень». Тоже, конечно, не самый лучший выбор, но это уже больше похоже на настоящее пиво, а не на ссанину с разными порошками.
По телевизору показывали миллионный повтор одной из серий «Папиных дочек» на «СТС». Мне не хотелось бесконечно щёлкать каналы, поэтому я не стал переключать. В конце концов, меня не особо интересовало, что будут показывать… Нужен лишь фон.
Я сосал пиво, лупился в ящик и пытался, ради разнообразия, вспомнить всех девушек, с которыми я спал. Это весьма забавное занятие, если честно, потому что большинство этих «однодневок» были совершенно чокнутыми.
Одна не могла заниматься сексом при свете, так как стеснялась. Ей обязательно требовалась темнота, чтобы оседлать меня и скакать несколько часов в подряд. А потом она поворачивалась ко мне спиной и скакала ещё некоторое время. Я просто лежал. Ей не нужно было, чтобы я что-то делал. Чем ей это нравилось? Тем более, после секса она постоянно говорила мне, что в такой позе ей больно из-за размера моего пениса. Пенис, как пенис…
Одна во время секса визжала так, словно рожает. Это, знаете ли, пугало…
Одна расцарапала мне спину так, что я где-то неделю не мог потом спать на спине…
Одна заставила меня проштудировать камасутру, потому что её не устраивали стандартные позы. Потом у меня всё тело болело…
Одна возбуждалась лишь в людных местах, поэтому трахались мы в общественных туалетах, раздевалках, в кустах в саду, за гаражами во дворе, на крыше девятиэтажного дома во время дождя 9 мая… Мне потом было стыдно. Однажды она даже отсосала мне на пляже! Я её, конечно, не остановил, но чувствовал себя очень неуютно, когда на нас пялились люди…
Господи, если всё вспомнить, можно написать сотни порнорассказов и выложить их в сеть. Сейчас много скрытых извращенцев, которым надоела обычная порнуха с огромными силиконовыми сиськами, бритыми лобками и накаченными мужиками с татуировками на плечах. Теперь извращенцам нужно нечто более изощрённое… Они дрочат на снафф-фильмы, на ролики с реальными изнасилованиями, на ролики, где насилуют детей, на ролики с актами зоофилии или на красочные порнорассказы.
Такое чувство, что ещё немного, и люди начнут трахаться у всех на виду, меняться партнёрами и снимать всё это на любительскую камеру, чтобы через несколько лет показать подрастающим детям. «Посмотри, сынок, как мы отдыхали с твоей мамой во времена своей молодости! Не то, что нынешняя молодёжь… Погрязли уже в разврате, Господи!»… Что ж, всё лучше, чем войны, верно?.. Хотя иногда мне кажется, что лучше уж пусть царит консерватизм, и люди трахаются примерно раз в месяц исключительно в миссионерской позе без криков, стонов и страсти. Не знаю… Подобные суждения зависят от настроения, так что не могу сказать точно, как я ко всему этому отношусь.
Зазвонил телефон. Громко. Противно.
Хотелось выкинуть его в окно и больше никогда не прикладывать к уху это дерьмовое исчадие ада. Однако я не стал ничего выкидывать, но выносить звук трезвонящего без умолку телефона сил не было, поэтому я всё-таки снял трубку.
– Алло, – сказал я, врезав ещё пива. Почему-то захотелось напиться. В холодильнике стояло ещё две бутылки пива, но этого недостаточно. Надо было сходить в магазин и купить бутылку холодной водки и один лимон. Этого хватит, чтобы прилично опьянеть.
Раньше я никогда не пил в одиночку.
Раньше у меня никогда не возникало даже желания этим заниматься.
Боже, кажется, я действительно потихоньку дохну. Я уже наполовину в неглубокой сырой могиле, из которой больше никогда не выберусь. Чёрт, да это, наверное, хуже сраного рака.
– Андрей, привет, – раздался из трубки приятный женский голос. Я не узнал, кто это.
– Привет, – пожав плечами, ответил я, прикончил пиво, выкинул пустую бутылку в мусорное ведро к скорлупе от яиц, пачке сигарет и упаковке апельсинового сока, потом достал из холодильника ещё одну бутылку пива, открыл, снова как следует врезал и закурил.
– Как твои дела? – спросил женский голос.
Женский голос…
Не знаю почему, но мне это показалось смешным. По крайней мере, в тот момент. Женский голос… Словно и не женщина вовсе говорила, а некое бесполое существо, позаимствовавшее у какой-то молодой девушки её мягкий голосок.
– Неплохо. Пиво пью. А твои как? – спросил я, хотя понятия не имел, кто звонит, но меня это нисколько не смущало.
– Потихоньку, знаешь ли… Учёба, работа…
– В общем, скукота смертная, – перебил я, и тут же пожалел об этом, потому что женский голос внезапно замолчал, а я даже не знал, что можно сказать.
– Ты как, ещё здесь? – Ничего лучше я не придумал.
– Здесь, Андрей, здесь, а ты, видимо, меня даже и не помнишь, верно?
В этот раз замолчал я.
Меня испугало то, как она это произнесла, но вилять я не стал, ведь это бесполезно. Если она на таком уровне разговора поняла, что я её не помню, то, если юлить, дальше будет только хуже. Эта проклятая сука была проницательна, как сам Дьявол.
Я жахнул пива. Больше половины бутылки залпом выпил. Потом прикрыл динамик телефона и громко рыгнул.
Полегчало. Настроение не поднялось, но полегчало.
– Если честно, да… Совершенно не помню, – сказал я.
– Ясно… Что ж, я Настя.
– Настя, значит… Замечательно, – усмехнулся я. Никакой Насти я не помнил. Вернее не имел понятия, какая из всех тех Насть, с которыми у меня были какие-либо дела, могла мне позвонить.
– Всё равно не помнишь? – спросил женский голос.
Маленькая проницательная сучка. А может и не маленькая, поэтому и не сучка, а самая настоящая сука. Кто знает?..
– Всё равно не помню, – ответил я.
– Это может девушку обидеть, знаешь ли.
– А ты девушка? – вырвалось у меня. Хотелось засмеяться, но я смог подавить этот приступ и проглотил смех вместе с остатками пива и табачным дымом.
– Слушай, Андрей, это не очень-то вежливо с твоей стороны.
– Извини. Извини, не знаю, что на меня нашло.
– Неужели действительно не знаешь, Андрей?
– Наверное, да. Хрен его разберёт… Вообще странно, что ты об этом спросила, Настя.
– А я вообще странная.
– Если так, то я точно не забыл бы тебя.
– Это грубо.
– Не хочешь врезать хорошенько? Я тут пивко потягиваю, но хочется выпить чего-нибудь покрепче. Например, холодной водки с лимоном или с солёнными огурчиками. Или шотландский виски с водой.
– Ты серьёзно? Нет… ты серьёзно?! – сорвалась девушка на крик.
– Конечно, серьёзно. Хотя… нет. У меня не хватит денег на виски. А так… А так серьёзно. Я вообще серьёзный, детка.
– Если так, то я бы тебе сейчас не звонила.
Девушка была очень недовольна, и я сделал вывод, что она одна из тех, каких я после пары-тройки половых контактов выгонял из моей жизни. Ммм… т.е. ничего сверхъестественного.
Но мне почему-то стало интересно.
– Так зачем же ты звонишь, Настя. Если я тебя не помню, значит ты давненько и не очень-то хорошо теребила мой член в своих ручонках, так ведь?
– Андрей, хватит… Тебе следовало бы научиться вести себя, как мужчина, а не как маленький ребёнок.
Серия «Папиных дочек» закончилась, прошла реклама, и начался какой-то дебильный мультик. Я выключил ящик и потушил сигарету. На кухне воняло табаком, витал табачный дым, и от этого у меня разболелась голова.
– Если собираешься учить меня жизни, то лучше напиши пособие, а я его потом у тебя куплю. Не хочу слушать всю эту занудную болтовню.
– Я и не собиралась тебя ничему учить, Андрей. – Голос девушки был удивлённым.
Мне страшно хотелось врезать рюмку водки, съесть кусок ядреного лимона, а потом разбить рюмку о голову этой тупой суки. Она меня уже раздражала, и это радовало. Негативные эмоции переполняли.
Негативные эмоции – тоже эмоции, а эмоции делают человека живым. Боже, как убого… Одна тавтология и банальность на банальности.
– Серьёзно, что ли?.. А на хрена ты тогда позвонила?
Раньше я не придавал этому никакого значения, но тогда мне это показалось интересным. Я всегда вёл себя грубо с девушками, и они сперва меня недолюбливали, а потом и вовсе ненавидели, но всё равно ложились со мной в постель, воплощали в реальности свои самые потайные и жуткие фантазии, влюблялись…
Почему?
Почему они так рисковали, раскрываясь практически перед незнакомым человеком?..
– Хочу увидеться с тобой… Ещё раз.
Теперь настала моя очередь удивляться, чем я, в принципе, и занялся.
– Увидеться?.. Со мной? После того, что я тебе сделал? После того, что я тебе сегодня наговорил?
– Перестань, Андрей… Что ты мне сделал, а?
– Я… Я не помню, если честно, но зная себя, не думаю, что тебе понравилось. Вернее тебе наверняка понравилась первая часть нашего знакомства, но заключительный этап должен был разозлить.
– Ерунда какая-то… Нет, конечно, ты прав, мне было не приятно, но прошло много времени.
– Ты страшная? – без обиняков спросил я, потому что происходящее казалось мне безумным.
– К чему такой вопрос?
– Ну… Тебе совсем не с кем встретиться, и ты звонишь тому, кто сделал тебе когда-то больно? Зачем нам видеться?
– Странные у тебя выводы.
– Моя мама так же говорила, и считала, что плохо, когда человек странный. Что ж, она была не права.
Девушка замолчала и тяжело вздохнула, словно хотела сказать: «Как же тяжело с этим тугодумом». Я не стал ничего говорить о своих догадках, опасаясь того, что мог окончательно вывести её из себя, и она бросила бы трубку… Нет… Почему-то она вызывала во мне интерес. Нет, я не думал о том, как бы залезть ей в трусы. Мне хотелось продолжить этот странный разговор, вызывающий во мне смешанные чувства. Думаю, в ней тоже.
– Так зачем же нам встречаться, Настя?
– А зачем мы встречались в первый раз?
– Вопрос на вопрос… Чертовщина. – В этот раз тяжело вздохнул я. Настя на это никак не отреагировала, поэтому я продолжил: – Думаю, что мы немного выпили, поболтали за ужином, а потом занялись сексом, ради которого делали все предыдущие действия, так?
– С твоих слов всё выглядит слишком вульгарно.
– Дело не в вульгарности… Просто я прямолинеен, а вы постоянно пытаетесь всё завуалировать, ради самообмана. Это всё из-за стереотипов, правильно я говорю? Если мужчина трахается налево и направо – он мачо, а если женщина – она шлюха. Поверь, общество слишком слепо и тупо, поэтому общественное мнение – чистой воды голый кретинизм.
Настя рассмеялась, но смех её был каким-то натянутым, напряжённым, нервным, будто она пыталась скрыть нечто важное. Я почувствовал в себе какой-то авантюрный дух и желание раскрыть все тайны этой странной дамы. Чёрт, да я готов был ноги ей целовать только из-за того, что этот серый день она превратила в нечто совершенно необычное одним своим звонком.
Что она могла скрывать?
Может свою беременность от меня?
Вполне вероятно, учитывая, что я не всегда качественно предохранялся.
Хотя мне почему-то казалось, что дело совсем не в беременности.
– Допустим, всё так, как ты говоришь, – сказала Настя. – У каждого ведь своё мнение…
– Нет, – перебил я её, – но можно предположить, что ты права. Главное в этом не переусердствовать.
– Хорошо, – с нажимом и раздражением произнесла она.
Я достал третью бутылку пива, открыл и выпил. Во рту стоял кислый привкус, а в голове уже слегка помутилось. Нет, я не был пьян, но краски стали слегка темнее и расплывчатее, а по телу протекало тепло.
– Ты опять пьёшь?! – воскликнула Настя, и в голосе её звучало возмущение, которое она и не пыталась как-либо прикрыть.
– Опять пью, а в чём дело? Ты же не жена мне, в конце концов, чтобы я перед тобой шифровался. Ты лучше скажи мне всё-таки, зачем нам надо встретиться.
– Я не говорила, что надо… – сказала она. – Я сказала, что хочу с тобой увидеться. Ещё раз.
– Подловила. Остроумно, – усмехнулся я. – Хорошо… Почему ты «хочешь» со мной увидеться?
– Боже, да сколько можно?! Просто встреча, Андрей. Просто встреча! Я не одна из тех надоедливых дур, которые будут названивать тебе, проклинать тебя, и называть козлом… Я просто хочу встретиться с полным осознанием того, что меня ждёт, понимаешь?
Во мне всё кипело, дрожало, кричало и бурлило! Меня уже давно никто не мог так сильно заинтересовать, как эта загадочная Настя, которую я не мог вспомнить.
Что-то она скрывала, и это «что-то» привлекало меня с каждой секундой всё больше и больше. Это похоже на то, как мужчину с каждым днём всё сильнее и сильнее тянет к девушке друга.
– Я согласен. Договорились. Отлично. Замётано. Лады…
– Хорошо, я поняла. Можешь приехать сегодня вечером, часов в восемь.
– Могу. Куда ехать?
– Я живу рядом с кафе «Зефир». Это в центре. Улица Фомина, дом 25, квартира 178. Первый подъезд и девятый этаж.
– Да, я знаю, где это. Я подъеду.
– Отлично. Тогда до вечера… Надо же ещё всё подготовить.
– Хорошо. Пока.
Девушка положила трубку, а я вернулся к своему пиву и обдумывал наш разговор. Разумеется, я и понятия не имел, что она могла скрывать, но именно это меня и привлекало, именно это меня и побудило согласиться на встречу с ней.
***
Было уже темно и достаточно прохладно, а я неосмотрительно легко оделся: джинсы, кеды, чёрный джемпер и ветровка сверху. Согревала лишь мысль о том, что скоро я попаду в квартиру Насти, а там уж найду и чем, и кем согреться.
В моей жизни никогда не было секса без обязательств. Вернее любой мой половой контакт, в принципе, был без обязательств, но девушки считали иначе, они всегда хотели большего. А в этом случае всё так, как я и мечтал: вино, лёгкая музыка, темнота, страстная прелюдия, дикое соитие, завтрак и всё.
Всё…
Мы просто разбежимся и забудем друг о друге, а если вдруг опять захочется развлечься, то кто-то из нас позвонит другому, сойдёмся снова на одну или две ночи, опять вино, лёгкая музыка, темнота, страстная прелюдия, дикое соитие, завтрак и всё.
Всё…
Я подошёл к подъездной двери, набрал на домофоне «178» и нажал кнопку «звонок». В ожидании ответа, я огляделся вокруг, но ничего особенного не увидел. Унылый двор с двумя старыми лавками, ржавыми качелями, маленькой песочницей, в которой возились дети и гадили кошки с собаками, и кучей мусора на земле. Где-то встречались лужи, кривые деревья и кусты.
От таких пейзажей меня обычно пробивает злоба, но тогда я остался безразличен. Нет, плевал я на экологию и прочую ерунду!.. Просто так везде. В каждом грёбаном дворе одна и та же картина неизвестного художника, у которого огромные проблемы с фантазией. Лишь некоторые незначительные детали разнятся… И то не всегда. Далеко не всегда.
– Кто там? – раздался вместе с противным треском голос Насти.
– Андрей, – ответил я и плюнул в ближайшую лужу, где плавало несколько бычков и фантик от «Kit-Kat». Слюна потревожила спокойствие грязной воды, а потом смешалась с ней и исчезла из виду, как и всё в этом мире, тревожащее спокойствие. Столько проклятого драматизма, что хотел громко рассмеяться.
Сзади прошла женщина с двумя пакетами продуктов в руках и не обратила на меня никакого внимания. Как всегда. Как везде. Это нормально. Стандартно. Обыденно.
От этих слов меня мысленно вырвало.
– Проходи, – сказала Настя и открыла дверь, а домофон убого запищал.
Звук действовал на нервы, поэтому я быстро вошёл внутрь, захлопнул дверь и направился к лифту.
В этот момент я вспомнил, как занялся сексом в лифте. Девушка нажала кнопку «стоп» и накинулась на меня. Сначала я был в недоумении, затем попросил её остановиться, но когда она прижала меня к стенке и расстегнула ширинку, я не смог ничего сказать. Через несколько минут я трахал её, как безумный, а она закусила губу, чтобы не закричать. Чем-то мне это даже понравилось. Это было необычно и экстремально, поэтому мы оба сильно завелись и не могли удерживать себя в руках. В итоге, наше соитие не осталось незамеченным, потому что девушка не выдержала и начала кричать и стонать, а сам лифт трясся, как при землетрясении. Несколько раз мне даже показалось, что ещё чуть-чуть и трос, удерживающий лифт, оборвётся, хоть я и понимал, что это невозможно.
А расстались мы с этой дамой, как только вышли из лифта. Какая ирония… Я уже не помню, что сказал ей, но она разозлилась, начала на меня кричать, а потом куда-то убежала. Что ж, я, разумеется, не стал забивать себе голову, пытаясь её найти и успокоить, и со спокойной душой отправился домой.
Теперь я даже лица её не помню. Я не помню, как её звали. Не помню, где она жила. Не помню, как мы познакомились. Ничего не помню… Самое забавное, что подобная история с большинством моих девушек. Я их забываю. А иногда бывает так, что я затаскиваю очередную «однодневку» в постель, не спросив даже имени. Наверное, меня должны терзать угрызения совести, но мне плевать.
Всегда всё с расчётом на одну ночь. Может на две.
Всегда. Я практически прямым текстом об этом заявляю, но все пропускают мои слова мимо
ушей.
Мне не нужны были какие-то длительные отношения, поэтому я всегда всё делал только ради одного…
Ради секса.
Не могу сказать, что похоть так уж мной владеет. Я могу прекрасно обходиться и без секса, но тогда моя жизнь станет совсем невыносимой. Знаете, я даже получаю определённую долю веселья от того, что трахаюсь, а потом прогоняю и игнорирую свою партнёршу.
Когда кабинка лифта опустилась на первый этаж, я вошёл внутрь и нажал цифру «9». Двери лифта закрылись, и кабинка начала медленно подниматься вверх.
А я тем временем ворошил архивы памяти, пытаясь извлечь из них хоть какую-нибудь информацию об этой Насте. Чёрт, должно же было хоть что-то остаться в моей голове! Хоть какая-нибудь мелочь! Незначительная мелочь, чёрт, которая сможет помочь мне вспомнить её!..
Ничего…
Словно кто-то специально проник в мои архивы и похитил данные об этой девушке. А возможно я что-то упустил. Возможно, информация прямо перед носом, но я не могу её понять.
Всё это слишком странно. Даже в какой-то степени пугающе.
Я наткнулся даже на данные какой-то чокнутой суки, которая мечтала переспать с родным братом, но стеснялась ему предложить. А ещё она дрочила на зоофилийную порнуху и рассказы, где отец трахает дочь. Твою мать!.. С кем только я не был в постели. Я боялся и дальше просматривать архивы. Уверен, что несколько часов подобной работы, и я сойду с ума от того, что спал с одними чокнутыми.
Самое забавное, что эта девушка выглядела вполне прилично и привлекательно. Не скажешь, что она долбанутая извращенка.
Никогда не думал, что внешность настолько обманчива. Это уже вообще ни в какие ворота не лезет.
Погрузившись с головой в свои хаотичные мысли, я даже и не заметил, как лифт остановился. Сперва я не придал этому особого значения, но когда приблизительно через минуту двери так и не открылись, я начал переживать. Не то что бы я боялся ограниченного пространства, но вряд ли кому-либо нравится застревать в лифте. Тем более, когда ты спешишь на встречу к девушке.
Сначала я ничего не предпринимал. Просто стоял на месте и глядел на двери в ожидании того, что они откроются, или лифт продолжит подъём вверх. Помню, в детстве я однажды попал в подобную ситуацию. Тогда я приехал к бабушке в гости. Она жила на четвёртом этаже задрипанной девятиэтажки, где чуть ли не каждый лестничный проём был загажен окурками, плевками, пустыми бутылками и банками, а иногда и шприцами. Я боялся подниматься по лестнице пешком, поэтому всегда ездил на лифте. В тот день я застрял. Кабинка добралась до четвёртого этажа, остановилась… и всё.
Двери остались закрытыми.
Я простоял несколько минут, но ничего не изменилось. Попробовал нажать на кнопку «три», но лифт даже не дёрнулся. Вот в тот момент я по-настоящему испугался. Я впервые оказался в такой ситуации. Наверное, любой другой на моём месте нажал бы кнопку «вызов», чтобы связаться с диспетчерской, но я стеснялся… Серьёзно! Я всегда боялся разговаривать с незнакомыми людьми. Мне каждый раз казалось, что они накинутся и наорут на меня, поэтому я просто ходил взад-вперёд и тяжело дышал, пытаясь подавить слёзы.
Простоял там я, наверное, минут двадцать, а потом двери лифта просто открылись.
Просто открылись.
Так же просто, как и не открылись в нужный момент. Я пулей выбежал из лифта и побежал к бабушке, но никому ничего не рассказал об этом …
На самом деле, времени на ностальгию не было.
Я нажал кнопку «вызов». Впервые в своей жизни. Чёрт, это ведь просто кнопка. Не стоит придавать ей столько значения. Простой кусок пластмассы, на котором краской выведены буквы. Думать о таких вещах – это уже просто идиотизм!..
Хотелось услышать ленивый голос диспетчера, но из динамика доносилась лишь… глухая тишина. После того, как я нажал на кнопку, ничего не произошло. Вот ведь чертовщина! Первый раз в жизни я намеревался поговорить с кем-то из кабинки лифта, а мне никто не хотел отвечать.
Я усмехнулся.
Нажал повторно кнопку.
Тишина…
Крикливая сука-тишина, достающая своей нудной и беспрерывной болтовнёй о пустоте.
Я нажал кнопку в третий раз. Снова тишина и нарастающее в воздухе напряжение. Я не выдержал и ударил кулаком по стенке.
– Грёбаный лифт! – крикнул я и плюнул.
В какой-то степени мне снова стало страшно, как в детстве. Я боялся, что никто и никогда не откроет эти двери, выпустив меня в мир живых. Я боялся, что лифт просто рухнет, и я превращусь в винегрет из поломанных костей, мяса и крови. Я боялся, что подохну в этой кабинке от голода и жажды…
Настоящая и глупая паранойя, подумал я.
Идиотские и необоснованные страхи.
Просто жуткое воспоминание детства превратилось в реальность. Но это ерунда. Рано или поздно кто-нибудь вызовет ремонтников, и двери откроют. Да и лифт не рухнет. И даже, если такое и могло произойти, в конце концов, вряд ли я достаточно высоко поднялся, чтобы превратиться в «винегрет из поломанных костей, мяса и крови». Или всё-таки высоко?..
– Кусок дебила, – сказал я, вспомнив, что у меня с собой сотовый телефон. Я достал трубку из кармана, разблокировал и захотел тут же её разбить вдребезги, чтобы никогда больше не видеть её.
В лифте сеть не ловила. Я не мог позвонить.
Я попробовал поднять телефон выше, ходил по кабинке лифта, пытаясь поймать сеть, чтобы сделать хоть один быстрый звонок, но всё было тщетно. А через пару минут на телефоне села батарейка, и он вырубился.
Ещё чуть-чуть, и я впал бы в истерику: начал бы кричать и колотить кулаками по двери, по стенкам лифта. Но я пытался скрыть свой страх под толстым слоем агрессии, злобы. Я ходил взад-вперёд и матерился, а периодически, движимый неуправляемым приступом гнева, бил со всей силы ногой по дверям.
До диспетчерской я достучаться не мог, телефон не ловил сеть и, к тому же, вырубился…
Никаких идей.
В этот момент, когда внутри меня начало уже назревать отчаяние, я вспомнил, что звонил в домофон Насте, и она открыла мне дверь. Это ведь превосходно! Она должна была понять, что я чересчур задерживаюсь, что это неспроста. Тогда она выйдет в подъезд, позовёт меня несколько раз, интуитивно нажмёт кнопку лифта, поймёт, что он застрял и вызовет ремонтников!..
Слегка несуразно, но самое главное, что она ждала меня и могла заподозрить неладное. Конечно, ожидать чьей-либо помощи, застряв в лифте – это не то, о чём я мечтал, но ничего другого я просто-напросто не мог предпринять.
Меня должны были спохватиться. В ближайшее время.
Просто обязаны, чёрт возьми! Обязаны!
Я нервничал, из-за чего стало очень жарко, и вспотели ладони. Я вытер их о джинсы, расстегнул молнию куртки и оттянул воротник джемпера. Не помогло. Ладони вновь вспотели, а жар никуда не делся.
Тишина начала сводить с ума. Мне казалось, что она давит со всех сторон, лезет изо всех щелей, противно и враждебно шипит, словно змея, оглушает меня своим беспрерывным звоном.
В голове снова всплыло воспоминание, как я занимался сексом в лифте. Я прижал её задницу к холодной стене, отчего она возбудилась ещё сильнее, и входил в неё со звериной страстью. Такое чувство, будто разум решил поиздеваться надо мной. Я попытался отогнать от себя эту навязчивую картину, но чем больше старался, тем картина становилась ярче и чётче. Я видел, как ласкал её взбухшие розовые соски, а она, закусив губу, с закрытыми глазами запрокидывала голову кверху.
– Твою мать! – крикнул я и ударил кулаком в дверь со всей силы, содрав кожу с костяшек. Руку пронзила острая боль, и я закричал матом под аккомпанемент падающих на пол капель крови.
– Неужели ни одна мразь ничего не слышит?! Помогите, чёрт!
Я глубоко вздохнул, выдохнул и закрыл глаза. Боль пульсировала в ушибленной руке, но это действовало отрезвляюще и успокаивающе. Как ни странно, но именно боль помогла мне взять себя в руки. Я ещё несколько раз нажал кнопку «вызов», нажимал кнопки с цифрами и заставлял себя надеяться, что что-нибудь изменится.
Разумеется, ничего не помогло мне выбраться из лифта.
– Где хоть все?! – прошипел я сквозь зубы и сел в угол.
Прошло не так уж и много времени с того момента, как лифт остановился, но силы у меня уже закончились. Весь свой запас я потратил на крики, нервы и странные воспоминания, которые возникали в моей голове сами собой.
Страх выматывает.
Страх забирает всё, а взамен даёт лишь с ума сводящую паранойю, от которой невозможно избавиться.
Я – слабак.
Я – маленький ребёнок, застрявший в лифте.
Я – чёртов трудный подросток, бухающий и трахающийся без устали, который, попав в трудную ситуацию, только и может, что сопли пускать.
Я – пленник в узеньком мире, где нет ничего, кроме страха, звенящей тишины и пустоты смерти…
Во рту пересохло.
Сухой язык прилипал к нёбу.
Привкус дешёвых сигарет вызывал головную боль.
Я провёл языком по сухим губам.
Это было очень неприятно.
В экстренных ситуациях мозг всегда работает хаотично и порой вытворяет совершенно безумные вещи, которые противоречат любой логике. Очень раздражающее явление, так как придумать, как выбраться из затруднительной ситуации, практически невозможно.
Перед глазами мелькало воспоминание о том, как я в первый раз выпил водку. В голове звучала задорная песня Shaw Blades «California dreaming».
Я схватился за голову и вырвал несколько волос.
– Какого хера?! – заорал я так, что в горле возникла боль и ударил затылком стенку.
Было не очень больно, но неприятно
Хотелось плакать.
Слёзы застыли в глазах, но я не позволял им продвинуться дальше. Я боялся, что когда двери лифта откроются, меня кто-нибудь увидит плачущего, как девчонка, забитого в угол…
Хоть отчаяние и увеличивалось, как раковая опухоль, но ещё не достигло своего апогея, когда умирает больная и измученная надежда, и шансов на лучший исход уже нет. Когда всё плохо настолько, что об этом уже и говорить смысла нет.
Господи, да я провёл в этом лифте совсем немного времени! Смешно так переживать вообще!
Но оптимизм покинул меня, когда свет в лифте погас, и я погрузился в кромешную темноту, которая рождает самых ужасных монстров в разумах и фантазиях людей, которая заставляет их затаивать дыхание от страха.
– Эй-эй! Хорош уже, блин! – Жаль, что меня никто не слышал. Я был изолирован от всего и всех… кроме себя. Компанией мне был я сам. Знаете, это ужасно, когда человек по-настоящему остаётся наедине с самим собой, когда он начинает ненавидеть себя больше всего на свете, когда он хочет пустить пулю в висок лишь для того, чтобы избавиться от самого себя…
Нет, я до этого ещё не дошёл, но двигался в верном направлении. В конце концов, паника усугубляла положение, поэтому нервы не выдерживали. Кажется, ещё чуть-чуть, и я начну биться головой об стену, чтобы пробить в ней дырку.
Темнота удвоила все мои страхи. В обыденной жизни я не боялся темноты, но не любил в ней долго находиться, поэтому либо включал свет, либо ложился спать и не открывал глаза. В детстве, разумеется, бывали дни, когда я спал с включённым ночником, опасаясь, что из-под кровати или из шкафа вылезет злобный бука и утащит меня с собой… Наверное, все дети боятся темноту.
Я снял с себя куртку, джемпер и вытер пот со лба.
Слишком жарко…
На улице было достаточно холодно, а здесь жарко, словно ворота в ад находились этажом ниже.
– Эй, люди! Кто-нибудь! Ну, помогите же!
Даже кричать сил не было.
– Боже, ну не вечность же мне здесь торчать.
Я засмеялся.
Мне стало ещё страшнее, чем прежде.
Смех звучал неестественно в этой ситуации. Сначала я подумал, что это из-за нервного напряжения, но потом начал в этом сомневаться. Смех был больше похож на стон, доносящийся с помехами из телефонной трубки. Знаете, как в ужастиках.
Я засмеялся вновь. Только в этот раз получилось громче и продолжительнее предыдущего.
Наверное, я был похож на сумасшедшего.
– Сраная Настя… – хрипло произнёс я.
Я поднялся на ноги, подошёл к дверям лифта и стал бить по ним кулаками и ногами, поднимая жуткий грохот. Кто-то ведь должен был это услышать и хотя бы ментов вызвать.
Так длилось несколько минут, но никакой реакции не последовало, словно я находился в пустом доме, в квартирах которого жили лишь тараканы, голодные мыши и пыль. А это уже больше смахивает на постапокалиптику.
– Что происходит?..
Сука.
– Что здесь творится?!
Сука.
– Вызовите хоть кого-нибудь!
Сука.
– Вытащите меня отсюда! Пожалуйста!
Сука!
– Уроды хреновы!
Поддавшись неконтролируемому приступу ярости, я принялся истошно вопить и колотить в двери ещё сильнее. Правда, это никак не помогло, чего, в принципе, и следовало ожидать. Только лишь кулаки разбил в кровь, отшиб ноги, упал на грязный пол, где валялась моя куртка и джемпер и заплакал. Уже не хотелось даже пробовать подниматься.
Какой смысл?
Зачем что-то делать?
Всё равно никто ничего не слышит.
Или люди в этом проклятом доме только делают вид, что не слышат.
Зачем?
Просто так. Забавы ради. Ведь так весело слушать отчаянные крики какого-то придурка, застрявшего в лифте и молящего о помощи. Как музыка для ушей, правда? Люди любят осознавать, что кому-то гораздо хреновее, чем им. Страдания других приносят удовлетворение.
«Хер вам, суки! Никакого удовлетворения вы не получите!» – кричал я про себя. Ни на что другое сил уже не осталось.
В чувство меня привёл странный звук, доносящийся из подъезда. Это был громкий скрежет, точно кто-то тащил огромный кусок железа по каменному полу. К этому скрежету примешивались ещё и неразборчивые голоса, будто шептались двое людей. Причём, наверное, дети.
С одной стороны, звук и голоса меня обрадовали, с другой – напугали. Никогда раньше я не слышал ничего подобного. Это пугало. Первые несколько минут я даже не знал, крикнуть мне или нет, чтобы привлечь к себе внимание. Я хотел, конечно, чтобы меня вытащили из этой треклятой клетки, но интуиция подсказывала, что лучше сохранять тишину и не беспокоить тех, кто находился за дверями лифта.
Возникло такое ощущение, будто в этой маленькой и тёмной кабинке лифта, в которой стояла невыносимая жара, я под защитой. Правда, я даже и не догадывался, от чего мне нужно защищаться.
«К чёрту интуицию!» – сказал я про себя.
– Эй, кто там?! – крикнул я, поднялся и подошёл к дверям. – Эй! Слушайте, я здесь застрял! Помогите! Эй! Прошу вас! Я застрял здесь! Никого не могу вызвать! Помогите мне!
Никакого ответа.
Всё тот же громкий скрежет. Всё те же неразборчивые голоса.
Мои нервы от злости накалились до такой степени, что казалось, что они прожгут кожу.
– Вашу мать! Вы, сраные ублюдки! Неужели так тяжело помочь?! Эй! Какого хрена вы молчите там?! Суки! Шлюхины дети!
Скрежет. Голоса. Темнота.
– Я умоляю вас!
Скрежет. Голоса. Темнота.
– Андрей… – раздался женский шёпот снаружи. Сначала я удивился тому, как смог услышать его сквозь весь тот грохот, который стоял в подъезде, но потом обрадовался, потому что голос принадлежал Насте.
– Настя?! Слава Богу! Наконец! Я верил! Боже мой, наконец! Я так и думал, что ты поможешь мне.
– Я ещё не помогла, – сказала Настя.
– Да… да. Ладно, хватит болтать. Позвони там кому-нибудь, пускай меня вытащат из этого говённого лифта.
– А где же волшебное слово, Андрей?
– Перестань, сейчас не до шуток! Позвони кому-нибудь!
– Андрей, а я и не шучу. – В её голосе прозвучала ехидная насмешка, которая сильно меня разозлила, но я в очередной раз подавил приступ ярости. Что бы она там ни задумала, что бы она обо не думала, но она могла вытащить меня из этой жопы, а сам я ничего сделать не мог.
– Ладно, извини… Пожалуйста. Насть, пожалуйста, позвони кому-нибудь.
– Кому-нибудь? Может, пиццу закажем? – Она рассмеялась, а я прикусил губу, чтобы не закричать. Мне хотелось задушить эту болтливую шлюху, потом трахнуть и нассать ей в рот, но ничего из этого я сделать не мог по двум причинным. Во-первых, я был в лифте, а она в подъезде, а во-вторых, она должна была вытащить меня. Но держать себя в рамках, когда ты заперт в четырёх стенах, когда какая-то тупая сука издевается над тобой, тяжело. Я готов был унизиться перед ней, лишь бы она вытащила меня, а потом… потом она серьёзно пожалеет, что издевалась надо мной.
– Зачем ты так говоришь, Насть? Что случилось?
– Ничего.
– Боже… Я умоляю тебя… Умоляю, твою мать! Позвони кому-нибудь!
– Может мне звякнуть всем тем беднягам, которых ты оттрахал, а потом выкинул на улицу за ненадобностью? Как считаешь, неплохая идея?
– О, Господи!..
– Ой, он здесь не причём, так что оставь парня в покое.
– Может, всё-таки выясним отношения в другом месте?! – не сдержался и закричал я.
Меня поразило то, что после этого и скрежет, и странный неразборчивый шёпот утихли. В воздухе снова повисла звенящая тишина, закладывающая уши, а я затаил дыхание, стараясь не издавать никаких звуков. Ярость остыла, как обожженное железо, а вот страх напомнил о себе, поднимаясь из кучи льда.
– Андрей? – игриво позвала меня Настя и начала что-то напевать. Ей нравилось бесить меня.
Наверное, она и позвонила мне только для того, чтобы потрепать нервы.
– Андрей? – Она смеялась.
Смех.
Смех.
Её издевательский недобрый смех, исполняющий на струнах моих нервов дисгармоничную мелодию ужаса, от которого в голове разрасталась боль.
– Перестань, – сказал я. – Что тебе нужно от меня?
– Уже ничего. После нашей первой встречи, мне хотелось твоей любви, но ты меня ею обделил, как и всех других девушек. А теперь… – Она усмехнулась и тяжело вздохнула. – Теперь мне ничего от тебя не нужно. Ты – пустое место, Андрей, поэтому устраивайся поудобнее.
– Да в чём хоть дело?! Может, ты нормально всё объяснишь?!
Всё-таки держать себя в руках не получалось. В стандартных ситуациях сохранять спокойствие никогда не составляло труда, но тогда, в лифте, я просто ничего не смог с собой поделать. Разбитые кулаки врезались в двери лифта, оставляя на них следы крови, а горло бешено вибрировало от криков… Я даже несколько раз ударил по двери головой и расшиб бровь. Кровь стекала по щеке на губы.
Боль уже не имела надо мной никакой власти. От бешенства все ощущения притупились, поэтому я продолжал бы колошматить эти несчастные двери, даже если бы мне отрубили ноги. Единственное, что меня могло остановить и остановило – это усталость, а вернее бессилие. Я просто упал на пол не в силах пошевелить ни одной конечностью.
– Вытащи меня отсюда… Пожалуйста… Вытащи меня… – еле-еле произнёс я хриплым голосом. Я настолько обессилел, что не мог даже нормально говорить.
– Зачем мне это делать, Андрей? Сейчас ты эмоционально и физически истощён. Скоро ты начнёшь лезть на стены от голода и жажды. Потом обгадишь весь лифт, потому что вечно терпеть не сможешь… Бешенство твоё уже прошло. Признаюсь, это было возбуждающе.
– Меня вытащат отсюда, чокнутая ты… сука…
– Конечно! Тебя никто не слышит, дружок. Как по-твоему, почему ещё никто не отреагировал на твои крики?
– Не знаю… Это… точно… из-за тебя…
– Можно и так сказать. Знаешь, Андрей, ведь ты никому не нужен. Никому. Совсем никому. Люди тебя ненавидят, а ты считаешь, что ты д’Артаньян, а все вокруг пидорасы. Это не так… Ты ничтожество. Ты никому не нужен, поэтому твоё существование бессмысленно. Ты должен был бы разрушить свой мир, чтобы потом снова собрать воедино кусочки пазл и стать тем, кем ты являешься на самом деле. Ты обязан был сжечь свою никчёмную жизнь, чтобы она возродилась из пепла и стала настоящей, а не кукольной заменой. Ты обязан умереть, чтобы жить, а не делать вид, что «живёшь». Но ты ничего не сделал… Ничего, Андрей… Бог дал тебе тело, разум и душу, а ты всё это просераешь и заставляешь страдать людей. Пора бы тебе ответить за все свои поступки, дружок, как считаешь?
– Катись…
– Что ж… Прощай, Андрей.
– Подожди! – из последних сил закричал я. В горле сразу же вспыхнула боль, но меня это не остановило. Я был на грани срыва, а когда человек доходит до этой черты, его меньше всего интересует боль. – Куда ты собралась?! Вытащи меня отсюда! Вытащи, живо!
Сколько бы я не кричал, она не отвечала. Либо издевалась надо мной, стоя за дверью и усмехаясь, либо уже ушла. В любом случае, мне хотелось её убить. Убить жестоко и извращённо. Я никогда в жизни не просил помощи у девушки, и всё шло более-менее гладко до звонка этой чокнутой стервы. У неё-то я и попросил помощи, и она повернулась ко мне спиной и показала «птичку». Так эффектно и грациозно.
Унизила и бросила…
Святые угодники!
Унизила и бросила…
Нечто подобное я делал с каждой девушкой, которую соблазнял. Только в их случае два элемента соединялись в один: унижение заключалось в том, что я их бросал. Со мной немного другая история.
Но раньше я был доволен собой. Моя методика казалась мне идеальной, но именно из-за неё я застрял в этом чёртовом лифте. А ведь Настя с самого начала показалась странной, но на тот момент это вызвало лишь интерес… Как глупо…
Всё это… то, что происходит… это месть, правильно?
Месть Насти или месть в лице случайности «униженных и оскорблённых» дам, связавшихся со мной? Или это месть «униженных и оскорблённых», но в лице Насти, а не случайности?
«Какая хоть разница?!» – подумал я про себя.
«Даже если я пойму, кто мстит, это не поможет выбраться отсюда».
Тупик?
Тупик.
– Почему никто… ничего не слышит?..
Подозрительно. И страшно. Страшно, что никто не слышит и не собирается помогать. Страшно застрять в тесной кабинке лифта и погрузиться в темноту. Страшно, что боль теперь уже не отрезвляет, а опьяняет, а сознание гаснет. Страшно остаться здесь навеки и гнить… гнить, гнить…
Приходится отвечать за свои поступки. Забавно, что наказание постигло меня только после того, как я переломал множество судеб. Видимо, одна судьба не имеет никакого значения для Вселенной. Одна поломанная судьба – это допустимая норма.
Я подумал, что мог бы написать неплохое эссе на эту тему, а потом отнести его на публикацию в какое-нибудь местное издание. Не везде согласятся печатать эту писанину, но… Шансы всегда есть.
«Я схожу с ума. Что за бредовые мысли?..».
Я – умирал.
Злобная тварь с косой могла стоять за дверью, а могла сидеть дома перед телевизором и смотреть «Шесть кадров» на «СТС». Так или иначе, но находилась она ближе, чем хотелось бы.
Я – всё равно умирал, а передо мной открывались ворота в ад, где все платят за свои грехи и где такая жара, что за глоток воды можно даже Дьяволу в наложники продаться.
Никогда не верил во всю эту религиозную чепуху, но когда уже станцевал вальс со смертью, атеизм почему-то предал меня и убежал, поджав хвост. А раньше атеизм помогал быть самим собой, помогал быть мини-версией библейского Бога.
«Трусливая падла».
Возможно, я уже перестал здраво мыслить, но во всём происходящем чувствовалось какое-то волшебство. Сначала позвонила девушка, вызвавшая во мне интерес, но я не мог её вспомнить. Потом у неё получилось вытащить меня из дома на встречу с ней. Затем я застрял в лифте, где не смог достучаться до диспетчерской, где выключился свет… У меня вырубился телефон, меня никто не слышал… А ещё… тот скрежет, тот неразборчивый детский шёпот…
Такое чувство, будто лифт застрял из-за Насти, будто она смогла что-то сделать, чтобы всё сложилось именно так, ведь не может быть таких случайностей! Не может быть! Слишком уж всё неудачно для меня сложилось.
«Эта проклятая ведьма заперла меня здесь! Из-за неё я отсюда никогда не выберусь! Никто мне не поможет, потому что в реальности меня в этом лифте нет! Чёртова ведьма!».
Я зарыдал, схватился за волосы, начал их дёргать и застонал. Май разум ещё пытался бороться с безумием, но шансов на победу не было никаких. Безумие уже захватило большую часть мозга и управляло телом.
– Где я?! Что ты задумала?! – кричал я и бил себя по лицу в приступе истерики. – Где я, ведьма?! Что это за место?!
Я услышал смех. Женский смех. Настин смех!
– Здесь ты будешь отвечать за всё, что натворил.
– Да кто ты такая?! Кто ты такая, я тебя спрашиваю?! Выпусти меня!
– Нет… Не выпущу и никто не выпустит. Никогда, дружочек.
– Где я?..
Горло болело так, словно его кто-то граблями драл.
– На пути к тому месту, где люди меняются, где уже поздно раскаиваться…
Она снова засмеялась. Затрясся лифт. Я вздрогнул и упёрся руками в стены. Смех становился всё громче и громче, а лифт трясся всё сильнее и сильнее, точно его окружили со всех сторон и толкали.
– Что происходит?! – крикнул я, но в ответ не услышал ничего… кроме истерического смеха Насти. Кажется, она тоже рехнулась, как и я. Это хорошо… Может, её заберут в психушку.
Страх обострился и вступил в союз с безумием. Этот дьявольский тандем разрушал меня изнутри, пожирал разум и душу, оставляя после себя вонючие объедки. Мне было так страшно, что я уже и кричать не мог. Страх отобрал волю, надежды и здравое мышление. Я превратился в огромный сосуд, наполненный смердящим ужасом и невыносимой физической болью во всех частях тела.
Послышался жуткий треск и лифт покачнулся. Я сразу же понял, что рвётся трос, удерживающий на весу кабинку лифта, и затаил дыхание, вжавшись в угол, как маленький ребёнок.
– Такого… просто… быть не может… – прошептал я.
Но в следующее мгновение трос оборвался, кабинка лифта ринулась вниз, а я подлетел к потолку и ударился головой. Истошный вопль вырвался из груди и уже не мог прекратиться из-за ужасной боли в горле. Страх заставлял кричать, кричать, кричать и… молить о пощаде. Это настоящее издевательство, потому что ни то, ни другое не помогало и не могло помочь при любых обстоятельствах.
Лифт с оглушающим рёвом летел вниз, а я считал последние секунды своей проклятой никчёмной жизни, в которой не было ничего, кроме беспорядочных сексуальных связей, благодаря которым я и угодил в это дерьмо.
«Господи боже!».
Ещё несколько секунд и лифт упадёт, а от меня останутся лишь горячие ошмётки. А мои похороны пройдут с закрытым гробом, потому что он будет пуст – туда просто нечего будет положить.
«Умоляю, не надо!».
Страх так глубоко во мне поселился, что даже адреналин не прибавлял ни йоты смелости. Я знал, что смерть уже очень близко, но не хотел в это верить, не хотел с этим смиряться, но, скорее всего, это помогло бы хоть немного успокоиться. Хотя кому нужно спокойствие в падающем лифте.
Я вспомнил свои мысли, но ирония не смогла заставить меня смеяться:
«Да и лифт не рухнет. А даже, если такое и могло произойти, в конце концов, вряд ли я достаточно высоко поднялся, чтобы превратиться в «винегрет из поломанных костей, мяса и крови».
Да уж, забавно. Видимо, лифт всё-таки поднялся достаточно высоко, так что я превращусь в «винегрет из поломанных костей, мяса и крови».
«Боже, помоги! Пожалуйста! Помоги!».
В голове раздался громкий Настин смех, заглушающий даже грохот падающего лифта. Я схватился за голову, закричал, но смех не прекратился. Видимо, эта неугомонная тварь хотела, чтобы перед смертью я вдоволь намучился… Ничего. Ничего! Эта подлая сука обломается, потому что секунды через три я превращусь в кашу, которая не способна мучиться! Которая не способна страдать! Она больше не сможет издеваться надо мной! Пускай разочаруется в своём плане, хренова тварь!
Страх ушёл… Даже он испугался того, что меня ожидало там… внизу…
Я всё равно не смирился. Вместо страха во мне глубоко поселилось чувство страшной обиды. Мне хотелось плакать, кричать и биться о стены от несправедливости. Через несколько секунд я отправляюсь прямиком в пасть Дьяволу, а эта чёртова Настя будет жевать чипсы перед телевизором и смотреть вечерние новости…
Так не должно быть!
Это слишком большая цена за все мои проступки.
«Цена за товар всегда дороже самого товара». Маркетинговое правило, но в рекламе об этом, конечно, не говорится.
Все мои незначительные и значительные проступки всю жизнь накапливались, хранились в специальной ячейке в специальном банке, а теперь приходилось платить по специальным счетам, отдавать специальные долги…
Чёрта-с два!
– Помогите! – отчаянно закричал я, но даже если меня кто-то и слышал, то ничем бы не смог помочь. Я был обречён.
Я чувствовал, как кабинка лифта приближается к финальной черте, как моё тело готовится к смерти, а разум пытается понять, как можно выбраться из этой ситуации, но… Выбраться невозможно. Уже всё предрешено.
«Последняя секунда»…
Господи!
Пожалуйста!
Если бы я знал, что сегодня мне суждено умереть, я был бы ласковее к той девушке, которую выгнал утром.
«Последняя секунда»…
Я бы не пил сегодня. Я бы не грубил Насте. Я бы…
«Последняя секунда»…
Я бы позвонил родителям, с которым не разговаривал уже несколько лет.
Всё…
Я напрягся каждой частичкой своего тела, сжал челюсти, зажмурил глаза и попытался вспомнить, что такое счастье. Перед глазами мелькали какие-то обрывочные воспоминания из детства, когда я ещё не размышлял над тем, что такое жизнь, насколько она может быть скучной, и сколько за один половой контакт женщина может испытать оргазмов, даже самая фригидная.
Мой затяжной прыжок из утробы матери в могилу подходил к концу.
«Последняя секунда»…
Время повисло в вязком воздухе, и последняя секунда тянулась, как вечность. Такие перепады времени отрицательно сказывались на моих нервах и на моём сердце.
« – Можно и так сказать. Знаешь, Андрей, ведь ты никому не нужен. Никому. Совсем никому. Люди тебя ненавидят, а ты считаешь, что ты д’Артаньян, а все вокруг пидорасы. Это не так… Ты ничтожество. Ты никому не нужен, поэтому твоё существование бессмысленно. Ты должен был бы разрушить свой мир, чтобы потом снова собрать воедино кусочки пазл и стать тем, кем ты являешься на самом деле. Ты обязан был сжечь свою никчёмную жизнь, чтобы она возродилась из пепла и стала настоящей, а не кукольной заменой. Ты обязан умереть, чтобы жить, а не делать вид, что «живёшь». Но ты ничего не сделал… Ничего, Андрей… Бог дал тебе тело, разум и душу, а ты всё это просераешь и заставляешь страдать людей. Пора бы тебе ответить за все свои поступки, дружок, как считаешь?».
А может эта чокнутая была не так уж и не права?..
Ещё чуть-чуть!
Совсем немного!
Доля секунды и всё прекратится! Закончится эта проклятая вакханалия моих мыслей! Время вернётся в прежнее русло! Люди выдохнут после глубокого вздоха! Пустой лифт откроет свои двери на девятом этаже!..
Конец…
Кабинка лифта начала складываться, как гармошка и…
***
В домофон позвонили. Настя мерзко улыбнулась, поднялась с дивана и подошла к двери.
– Кто там? – спросила она, зная ответ на свой вопрос. Она с нетерпением и волнением ждала появления Андрея. В какой-то момент она даже захотела всё отменить, но вспомнила, как этот подонок поступил с ней и передумала. Её жажда мести даже укрепилась.
– Андрей, – ответил мужской голос. Настя услышала звук плевка и вся передёрнулась. Хотелось наорать на этого идиота, но она удержала себя в руках, ведь до долгожданного отмщения осталось всего несколько мгновений. Она услышит его крики, мольбы о помощи, безумный смех… отчаяние, отчаяние, отчаяние… Он будет называть её проклятой ведьмой и будет прав.
– Проходи, – сказала Настя и открыла дверь, а сама вышла в подъезд.
Сердце бешено колотилось, но она сделала глубокий вздох и оно вроде бы успокоилось. По крайней мере, Насте стало спокойней. Она закрыла глаза и натянула на лицо блаженную улыбку.
«Ещё несколько секунд», – подумала она про себя.
Андрей тем временем уже вызвал лифт, зашёл внутрь и нажал кнопку «9». Кабинка шумно и медленно поднималась вверх, придавая наслаждению Насти большую остроту. Это было великолепно!
Она знала, что через пару секунд для Андрея лифт застрянет. Парень будет сходить с ума, а потом трос лифта оборвётся…
Она знала.
Она знала всё, что он будет делать, застряв в лифте. Она знала всё, что он будет думать, застряв в лифте. Она знала вообще всё!
Всё!
Потому что она это придумала. Это был её сюжет, который она создавала несколько лет, с тех самых пор, когда Андрей вежливо спровадил её из своей квартиры после бурной ночи, а потом игнорировал её.
Он заставил её страдать и унижаться, поэтому Настя решила отомстить, решила заставить его почувствовать настоящий страх и настоящее отчаяние, когда смерть прячется совсем близко, когда нет надежды на хороший исход.
– Совсем немного… – прошептала она.
Ещё примерно два этажа и всё закончится, всё будет так, как она и запланировала.
Казалось, что лифт начал подниматься медленнее, но это было не так. Накалившиеся нервы искажали реальность для Насти. Они делали это специально, чтобы она перед неописуемым наслаждением слегка помучалась. Совсем немного… для остроты ощущений. И ей это нравилось. Она любила щекотать нервы. У неё это отлично получалось, кстати.
– Давай же! – не сдержалась и крикнула она…
Лифт остановился…
Настя, словно попала в вакуум: ни звуков, ни воздуха… ничего… Одна лишь пустота. Настя открыла глаза и увидела, как двери лифта начали открываться. Открывались они слишком медленно, будто в требовательной видеоигре на слабом компьютере.
Девушка широко раскрыла глаза, затаила дыхание и бросилась к дверям, чтобы… чтобы увидеть его. Чтобы увидеть Андрея. Чтобы увидеть то чудовище, заставившее её страдать!..
Парень вжался в угол лифта и закрыл лицо разбитыми в кровь руками. Он плакал, бешеное дыхание вырывалось у него из груди и кажется, он не понимал, что с ним происходит. Он приготовился к смерти, но произошло нечто совершенно безумное… Двери лифта открылись – перед ним стояла Настя.
Та самая Настя, из-за которой он застрял в лифте, пережил самый настоящий шок… самый настоящий страх, который невозможно описать словами, который превращает человека в ничтожество!
Настя…
– Как прокатился? – сказала девушка и усмехнулась.
– Ведьма… – прошептал Андрей и потерял сознание.
Настя громко рассмеялась, глядя на то, как тело Андрея медленно сползло по стенке на пол, а потом отвернулась и направилась к себе в квартиру, двери лифта снова закрылись.
КОНЕЦ.
Март-Апрель 2011 года. Орёл.
Никита Андреев.